Актуальность настоящего исследования нам видится в необходимости развития духовно-просветительской деятельности в исправительных учреждениях современной России на основе уже имеющегося исторического опыта государственно-конфессиональных отношений, а также глубокого понимания библейского и святоотеческого учения. Ранее к отдельным аспектам данной проблеме обращались М. В. Анисимова [1], Н. В. Винюкова [2], Н.В. Жезлов [3], С. Н. Логинов [4], прот. О. Скоморох [5], О. М. Субботина [6], Д.А. Толченкин [7]. Но до сих пор отсутствует комплексный историко-богословский анализ пенитенциарного служения Церкви, начиная с библейских времен и заканчивая современностью.
Целью предпринимаемого нами исследования является последовательное изложение исторических и библейско-богословских оснований тюремного служения.
В библейском тексте, начиная с ветхозаветных книг, неоднократно описываются факты заключения в тюрьму. Упоминания о тюремном заключении в библейском тексте можно подразделить на три группы. Первая группа - это просто указания на пребывание некоторых библейских персонажей в темнице. Во вторую группу входят события, которые становились предметом серьезного богословско-экзегетического анализа. Отталкиваясь от данных стихов, Святые Отцы комментировали тезисы догматического и этического характера. Третью группу составляют иносказательные трактовки узничества в духовно-нравственном контексте. Яркий пример - поэтические строки из Псалтири: «Выведи из темницы (фиХак^) душу мою, чтобы мне славить имя Твое. Вокруг меня соберутся праведные, когда Ты явишь мне благодеяние» (Пс.141: 8). В данном случае образ заключения используется для демонстрации негативного духовно нравственного состояния.
Новый Завет удерживает три обозначенных выше смысла употребления образа тюремного заключения. Новозаветное повествование неоднократно упоминает о том, что христиане подвергались тюремному заключению. Об этом пророчествовал еще Иисус Христос: «Прежде же всего того возложат на вас руки и будут гнать вас, предавая в синагоги и в темницы, и поведут пред царей и правителей за имя Мое» (Лк. 21: 12). Безвинные страдания христиан в темнице имеют смысловую связь с повествованием об узничестве ветхозаветного Иосифа. В Новом Завете служение узникам осмысляется как служение самому Христу (Мф. 25: 34-35). Примечательно, что «темницей» в Новом Завете называется ад, когда речь идет о сошествии Иисуса Христа в преисподнюю (1 Пет. 3: 17-20). Если Бог не погнушался сойти во ад и явить Себя в том числе и грешникам, то ничто не мешает Ему во всей полноте своего спасительного действия присутствовать в среде физически заключенных, причем не только безвинно осужденных, но и действительно виновных в преступлениях.
Святые Отцы, вслед за евангельским повествованием, развивают антропологическое и этическое осмысление тюремного служения. Прежде всего, это очевидно в святоотеческой рецепции новозаветного понимания тюремного служения как служения самому Христу. Свт. Игнатий (Брянчанинов) в толковании на Мф. 25: 34-35 отдельно говорит о посещении заключенных с целью пастырского увещания и просвещения Словом Божиим: «Приведет милость пред Христа пастырей церковных, которые преподавали братии своей нетленную пищу - Слово Божие, которые обнаженных грехом одевали в ризы добродетелей, доставляли духовное врачевство болящим душами, и долготерпеливо посещали назиданиями своими заключенных в темницах неверия или мрачного заблуждения» [8, с. 299].
Святые Отцы также говорят о том, что тюремное служение способно положительно повлиять на духовно-нравственное состояние того, кто его осуществляет. В частности, это подчеркивает свт. Иоанн Златоуст: «Скорбь, произведенная зрелищем узников, потушает всякий такой (плотской) огонь. Кто вышел от узников, с тем, если бы и встретилась какая-либо блудная и бесстыдная женщина, она не причинит ему никакого вреда. Сделавшись уже как бы безвинным, он не будет уловлен сетями ее взоров, потому что вместо бесстыдных ее взоров будет тогда перед очами его страх суда» [9, с. 400]. Таким образом, помощь заключенным - это мистическая встреча с Самим Богом, который пожелал встретиться с личностью в ее служении ближнему. Пенитенциарная деятельность в контексте святоотеческого наследия раскрывается как величайшая добродетель, включающая в себя целый комплекс душеспасительных аспектов.
Еще одна важнейшая этическая составляющая святоотеческого понимания тюремного служения - необходимость и возможность полноценного покаяния. Тема чудесного исправления грешника становится предметом многократного рассмотрения в трудах свт. Иоанна Златоуста: «Только те грешники преимуществуют пред праведниками, которые после греха возвращаются к покаянию; в этом случае делается явным, что может случиться то, что иной грешник и падший выходит лучше, чем прежде» [9, с. 372]. Представления о необходимости покаяния, в свою очередь, находятся в органической связи с представлениями о душеспасительности попускаемых Богом страданий и безропотном их принятии.
Святоотеческое учение о человеке утверждает, что все люди имеют одинаковый доступ к началу своего аскетического пути и встрече с Богом в своем сердце. Об этом емко говорится в документе «Миссия тюремного служения Русской Православной Церкви и пенитенциарные учреждения»: «Тюремное служение Церкви не может сдерживаться или ограничиваться религиозными, национальными, государственно-политическими или социальными рамками. Церковь простирает свое человеколюбие не только на своих членов, но и на тех, кто к ней не принадлежит (Лк. 10: 30-37)» [10]. Заключенный может даже в тюрьме достичь вершин духовного делания, и, напротив, человек на свободе может лишить себя спасительной благодати. На наш взгляд особую роль в духовно-нравственном становлении заключенных должно сыграть использование практических аспектов исихастского учения о борьбе с помыслами и страстями.
Перечисленные выше библейские и патристические положения проявляли себя на практике уже в начале исторического бытия Христианской Церкви. Известны примеры посещения узников такими угодниками Божиими, как св. вмч. Анастасия Узорешительница (+304), вмч. Пантелеимон (+305), св. папа Климент Римский (+нач. II в.), св. Доримедонт (+III в.). Начиная с эпохи правления св. равноап. императора Константина Великого, церковное служение в тюрьмах становится устойчивым компонентом миссионерской деятельности Православной Церкви.
Основные линии библейского и святоотеческого понимания пенитенциарного служения были органически восприняты также и русской православной культурой. К XII в. относится появление на Руси православной практики духовно-нравственного назидания (увещевания) «впадших в преступления» лиц и заботы о них. Начиная со времени правления Ивана Грозного, тюрьма стала применяться как особое наказание с разделением участи заключенного: «до государева указа» или «на смерть», то есть пожизненно. Отметим, что в те времена содержание узников в физическом плане находилось в плачевном состоянии [11, с. 241]. В то же время помощь узникам в этот период была общенародной традицией, а не только аспектом деятельности отдельно взятых священно- и церковнослужителей. Православная культура содержит в себе идею Церкви как соборного организма, не ограничивая миссионерскую и социальную деятельность исключительно кругом определенных должностных лиц. В допетровской Руси на протяжении столетий существовали монастырские тюрьмы. Право заточать в такие тюрьмы принадлежало, кроме царя, патриарху, митрополитам, архиепископам и епископам.
Тюрьма Средних веков как в России, так и в Европе, была лишь мерой физического задержания человека и наказания за совершенные преступления. Именно в XVIII в., во время правления Екатерины II, исправление заключенных в институциональном плане стало получать практическую реализацию. С инициативой создания тюремного попечения как отдельного института выступили прибывшие в Россию члены Лондонского тюремного общества и министр духовных дел и просвещения князь А.Н. Голицын. В Санкт-Петербурге было открыто Общество Попечительное о тюрьмах (позже возник Дамский Комитет этого общества). Затем аналогичные заведения были открыты и в других городах. В члены Общества входили митрополит Санкт-Петербургский Михаил и свт. Филарет (1782-1867), митрополит Тверской (в дальнейшем - митрополит Московский). Первая половина XIX в. отмечена подъемом организационного устройства тюремных церквей и вместе с тем стремлением заложить основания для религиозного воспитания узников. Однако в условиях экономии средств на тюремные нужды подвижническая работа православного духовенства не могла оказать существенного влияния на арестантов, но играла определенную роль в качестве сдерживающего фактора в их поведении. В трудах архим. Спиридона (Кислякова) и свящ. Иосифа Фуделя мы обнаруживаем попытку трезвого анализа реального опыта пенитенциарного служения Русской Православной Церкви, стремление изложить его положительные и отрицательные стороны.
В советский период практика служения духовенства в исправительно трудовых учреждениях была прекращена. Но тюрьмах и лагерях в этот период находилось много осужденных священников, монахов и церковно подготовленных мирян. В тайне от начальства им удавалось молиться, оказывать духовную помощь и даже обращать к вере многих заключенных, в миру далеких от религии. В этих условиях некоторые исповедники служили литургию только по благословению своих епископов, без антиминсов.
Только после празднования тысячелетия Крещения Руси в 1988 г. начали предприниматься первые попытки священников войти в тюремные камеры к заключенным.
В настоящее время практика тюремного служения Церкви регламентирована с позиций взаимодействия тюремной администрации и священнослужителей и имеет опыт методического обеспечения. На наш взгляд, современная практика пенитенциарного церковного служения нуждается в комплексном историческом и богословском осмыслении. Необходимо восполнить существенный пробел в литературе, посвященной данной теме - отсутствие системного научно-богословского анализа того проблемного поля, которое возникает на линии «Церковь-заключенный». К счастью, богатый исторический опыт позволяет выполнить эту задачу.
Статья по материалам сайта: https://elibrary.ru
